Она сидела на полу, поджав под себя ноги. Невзрачная, неопрятная. Рыдания душили ее. Слезы градом катились по бледным щекам. Я попытался успокоить ее, поддержать. Обняв ее за плечи, я говорил уверенным тихим голосом, что все наладится. Что ей нужно просто прийти в себя. Она как будто не слышала меня.
Я настойчиво попросил ее успокоиться, взять себя в руки. Напрасно. Она рыдала. Голос был совершенно нечеловеческий. Это были завывания умалишенной. Все ее тело содрогалось от рыданий. Мне это надоело. Никогда прежде женщина не вызывала во мне такого неприятия, такого отвращения, такой злобы.
Я потребовал от нее заткнуться. Она проигнорировала. Она завывала на полу нечесаная, с опухшими, лишенными всякого выражения, глазами.
Я не выдержал и ударил ее по лицу. Это было ошибкой. Она вскочила и уставилась на меня полными ненависти и злобы глазами. Лицо ее исказила гримаса. Тонкие губы искривились, обнажая зубы. Бруха! Она рычала, подвывая. В руке у нее был кухонный нож. Еще мгновение и она бы бросилась на меня.
Я недолго раздумывал. Выхватил револьвер и выстрелил в упор ей в лоб. Она рухнула на пол. Огонь ненависти тотчас погас в ее глазах. Рыдания прекратились. Стояла кромешная тишина.
Она наконец-то заткнулась.