ТРЕПЕТ: Холодная вода пахнет бензином, плещется у пешеходной разметки, словно лестница возносящая две пластмассовые фигурки на обломанную доску. Одна одета в полиэстровый наряд ушедшей эпохи. На месте, где должно быть лицо — лишь сгусток сукровицы и желудочного сока без очертаний, на месте глаз – две топорно выжженных шилом дыры в пластике, с серебряными дорожками стеклянных зеркальных квадратиков, вплавившихся в буро-болотное месиво. Фигурка стоит на коленях, склонив голову, словно принимая последний удар. Вторая – изящная поделка святой девы, подсвеченной розовым неоном «Видеопрокат Ревашоля». Её идеально выточенное лицо выражает лишь брезгливость, губы презрительно сведены в линию, внутренний светоч погас, лёгкие сочатся кровью. Где-то на периферии сознания вопит разноголосая толпа. Звуки голосов нарастают, они спорят ещё ожесточённей, крики становятся воем, резонирующем от стенок черепной коробки, ища выход. Вязкая нефтяная плёнка вдруг начинает распадаться, существа, чьи изломанные очертания увечных тел означают их принадлежность к мученикам или порождениям кошмарного сна в агонии, ломают хрупкую амальгаму под твоими веками, шепча ободряющие слова. Шёпот внезапно схлопывается в статику, осязаемые толстые нити радиопомех, которые хочется намотать на клубок. На ощупь как колючая шерстяная нить, тягучая слюна. Боковым зрением видно расплывчатую груду живой плоти. В разбитое окно какого-то клоповника врывается холодный сырой ветер, куча искорёженной плоти, отдалённо напоминающей человека, поднимается на шаткие ноги.
ДИСКО ЭЛИЗИУМ.
ТЫ: Кто-нибудь понимает, куда нас теперь занесло?
ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: А ты не узнаёшь? Это – твоя жизнь. То, что происходило с тобой или произойдёт. – Мягкий звук костяшек подобен выстрелу последнего патрона в обойме. – То значение, которое ты сам захочешь получить на кубах.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Кубы или игральные кости – это гранёные кубики с числами, равными количеству граней, например, классический икосаэдр имеет..
ГРУБАЯ СИЛА: Какая-то душная дичь для задротов пошла! Будешь слушать зубрилу, забудешь что такое секс!
ДРАМА: Дай светоч памяти, мессир, было это ещё при жизни Краса Мазова..
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Пиро, Пилзнер и спиды, мне вообще всё до пи*ы!
КОШМАРНЫЙ ГАЛСТУК: Поддерживаю, bratushka! Ты что-то размяк, вперёд, – галстук призывно затягивается на твоей шее в морской узел.
ТЫ: Я всё ещё не понимаю, где я нахожусь.
ТРЕПЕТ: Гудки мотокарет, стаккато толпы бастущих дебардёров, визгливая перекличка чаек врываются в твои барабанные перепонки, заставив болезненно поморщиться. Где-то во дворе рыжеволосый шкет, дрожа под проливным мартовским снегом, набирает пригоршню камней вперемешку с грязью. С чавкающим стуком они врезаются в раздутый полустёкший на землю труп, подобно гнилому прошлогоднему яблоку висящему на ветке. Чуть поодаль, в конце лабиринта из контейнеров и грузов, в своей железной клетке сидит толстый профсоюзный Минотавр. В другой стороне на палубе роскошной яхты, прислонившись к мачте, элегантная немолодая женщина вздыхает, думая о чём-то своём, пряча лицо под ворот из меха. Девочка-подросток на льдине зябко потирает покрасневшие от мороза пальцы, не выпуская микрофона, которым записывает треск льда. На пирсе, прямо на досках настила, спит работяга, запрокинув разбитую голову на скамейку. С железных прутьев крошится кровавый иней.
СУМРАК: Знакомая боль прошивает твоё слабое сердце. Ты останешься здесь, заползёшь под сгнивший остов лодки как шелудивый пёс, забьёшься туда, где нет людей, чтобы издохнуть.
СИЛА ВОЛИ: Не слушай этого нытика и займись уже чем-то полезным, не отвлекаясь на километровые пространные речи твоей слабости. Не корми её.
ВОСПРИЯТИЕ (Зрение): Сморгнув остатки слёз, словно жидкие линзы, помогающие тебе сфокусироваться, ты замечаешь столбцы текста, уходящие за пределы видимости. Все твои чувства, ощущения и мысли облачены в ровные ряды машиннописного текста, весь твой хаотичный поток сознания, противоречия, шизофазия структурированы, изложены стандартным шрифтом.
ГРУБАЯ СИЛА: Опять читать! А как же старый-добрый мордобой?
КООРДИНАЦИЯ: И стрельба?
ДРАМА: Только в виде пространных описаний, мессир.
КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Воспринимай это как книгу, но эта книга – о тебе. Пиши как есть, приукрашивай, скатывайся в шаблонную банальщину, смешивай свою кровь с бензином, пусть страницы горят!
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Наполни её диско!
СУМРАК: Последним диско в твоей жизни. Диско Инферно, с вопящей от наслаждения удавкой на шее, высунутым языком, рухнув в мёртвую зону стробоскопов во мрак, который ты заслужил, Текила Сансет.
САМООБЛАДАНИЕ: Но есть же и вещи поинтересней, например...
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Например, вдохни этих чистых дофаминчиков, о да, заряди по щеке посильней, как же хорошо! Передаю привет слизистой носа – держись, брат!
САМООБЛАДАНИЕ: … например общение, расследование в конце-концов. Но какое это уже имеет значение.
КИМ КИЦУРАГИ: Вы снова сорвались, детектив?
ЭМПАТИЯ: Этот человек – лучшее, что было в твоей жизни. Держись его, как за последний обломок того, что ещё осталось хорошего.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Он.. ОН НЕВЕРОЯТНО ГОРЯЧ! ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТВОРИТСЯ, БРАТЦЫ! Почему он до сих пор в одежде? Почему МЫ до сих пор в одежде?
ГРУБАЯ СИЛА: Мне уже не хочется врезать торчку, настолько мне противно.
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Сателлит-офицер Жан Викмар сосредоточенно отстукивает отчёт на машинке. Внезапно он замирает и хмурится от небольшой боли в груди, но списывает это на побочки от антидепрессантов и продолжает работу.
ЭМПАТИЯ: Он доверяет тебе и пойдёт за тобой до конца. Давай в этот раз не упустим этот шанс?
СУМРАК: Он сломает тебя. Как она сломала.
ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Воспоминание заблокировано.
СТОЙКОСТЬ: Ты крепче, чем думаешь. Ты выдержишь, мейн брудер.
ГРУБАЯ СИЛА: Давай запустим этот стул в окно, мб полегчает?
ЛОГИКА: А сидеть на чём будем?
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: (Мурлыкающим тоном) На спидах, брат!
СИЛА ВОЛИ: Всё, хорош, поднял задницу и занялся расследованием, ты всё ещё детектив, не забыл?
АВТОРИТЕТ: Дайте уже ему самому определиться.
РИТОРИКА: Да, здесь совсем не о преступлениях речь. Хотите хороший детектив – купите книжку про сраного Дика Маллена.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Принять прошлое, простить себя в настоящем, превозмогать в будущем.
СТОЙКОСТЬ: Ради идеалов Ревашоля!
ЭМПАТИЯ: Ради Кима.
ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Ради коллег, которым не наплевать на тебя, алкаш.
СУМРАК: Или просто сдайся, Не-Звоните-Абигайл забил для тебя местечко в первом ряду ничтожеств одной ногой в Серости. Именно к этому ты и шёл, Текила.
ТЫ: Думаю, я всё понял.
ТЕХНИКА: Дверь номера открывается, выпуская тебя в новый день.
ТРЕПЕТ: Старинный витраж испещрили трещины, отчего изображённое на нём лицо светоча сочувственно улыбается уголками губ дёргающимся под анодную музыку внизу. И не осталось ничего: идеалы бессмыслица для детей, прошлое – следы от автоматных очередей на стенах домов и огромное тело бункеров, простёршихся под землёй словно мёртвый великан, а будущее может и не наступить. Призрак коммунизма сплёвывает в потухший костёр чёрной слюной. Дряхлый вояка играет в петанк бросая в воронку на месте набережной буль, в кучу к таким же, выбеленным солнцем, скалящихся редкими зубами, черепам. В ветхом человейнике умирает сорокалетний старик, уронив голову на вырванный из тетрадки листок с домашней работой его сына, с которого он так и не успел втянуть последнюю дорожку. Во дворе человек в плаще наклонился к рыжеволосому шкету. Он смотрит ему прямо в глаза, понимая двенадцатилетнего наркомана как никто другой, сочувственно смотрит как дрожит от ветра и спидов его посиневшее тело под тонкой олимпийкой, бормочет, что его отец убил сам себя, но ему, ему не обязательно идти за отцом. Малец на мгновение задумывается, испуганно и болезненно морщится, пружинится как будто хочет прыгнуть к человеку в плаще, спрятаться за ним, излить душу, но вдруг привычно щурится, насмешливо зыркает и произносит-сплёвывает «Куно по*й!»

ТРЕПЕТ: Холодная вода пахнет бензином, плещется у пешеходной разметки, словно лестница возносящая две пластмассовые фигурки на обломанную доску. Одна одета в полиэстровый наряд ушедшей эпохи. На месте, где должно быть лицо — лишь сгусток сукровицы и желудочного сока без очертаний, на месте глаз – две топорно выжженных шилом дыры в пластике, с серебряными дорожками стеклянных зеркальных квадратиков, вплавившихся в буро-болотное месиво. Фигурка стоит на коленях, склонив голову, словно принимая последний удар. Вторая – изящная поделка святой девы, подсвеченной розовым неоном «Видеопрокат Ревашоля». Её идеально выточенное лицо выражает лишь брезгливость, губы презрительно сведены в линию, внутренний светоч погас, лёгкие сочатся кровью. Где-то на периферии сознания вопит разноголосая толпа. Звуки голосов нарастают, они спорят ещё ожесточённей, крики становятся воем, резонирующем от стенок черепной коробки, ища выход. Вязкая нефтяная плёнка вдруг начинает распадаться, существа, чьи изломанные очертания увечных тел означают их принадлежность к мученикам или порождениям кошмарного сна в агонии, ломают хрупкую амальгаму под твоими веками, шепча ободряющие слова. Шёпот внезапно схлопывается в статику, осязаемые толстые нити радиопомех, которые хочется намотать на клубок. На ощупь как колючая шерстяная нить, тягучая слюна. Боковым зрением видно расплывчатую груду живой плоти. В разбитое окно какого-то клоповника врывается холодный сырой ветер, куча искорёженной плоти, отдалённо напоминающей человека, поднимается на шаткие ноги. ДИСКО ЭЛИЗИУМ. ТЫ: Кто-нибудь понимает, куда нас теперь занесло? ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: А ты не узнаёшь? Это – твоя жизнь. То, что происходило с тобой или произойдёт. – Мягкий звук костяшек подобен выстрелу последнего патрона в обойме. – То значение, которое ты сам захочешь получить на кубах. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Кубы или игральные кости – это гранёные кубики с числами, равными количеству граней, например, классический икосаэдр имеет.. ГРУБАЯ СИЛА: Какая-то душная дичь для задротов пошла! Будешь слушать зубрилу, забудешь что такое секс! ДРАМА: Дай светоч памяти, мессир, было это ещё при жизни Краса Мазова.. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Пиро, Пилзнер и спиды, мне вообще всё до пи*ы! КОШМАРНЫЙ ГАЛСТУК: Поддерживаю, bratushka! Ты что-то размяк, вперёд, – галстук призывно затягивается на твоей шее в морской узел. ТЫ: Я всё ещё не понимаю, где я нахожусь. ТРЕПЕТ: Гудки мотокарет, стаккато толпы бастущих дебардёров, визгливая перекличка чаек врываются в твои барабанные перепонки, заставив болезненно поморщиться. Где-то во дворе рыжеволосый шкет, дрожа под проливным мартовским снегом, набирает пригоршню камней вперемешку с грязью. С чавкающим стуком они врезаются в раздутый полустёкший на землю труп, подобно гнилому прошлогоднему яблоку висящему на ветке. Чуть поодаль, в конце лабиринта из контейнеров и грузов, в своей железной клетке сидит толстый профсоюзный Минотавр. В другой стороне на палубе роскошной яхты, прислонившись к мачте, элегантная немолодая женщина вздыхает, думая о чём-то своём, пряча лицо под ворот из меха. Девочка-подросток на льдине зябко потирает покрасневшие от мороза пальцы, не выпуская микрофона, которым записывает треск льда. На пирсе, прямо на досках настила, спит работяга, запрокинув разбитую голову на скамейку. С железных прутьев крошится кровавый иней. СУМРАК: Знакомая боль прошивает твоё слабое сердце. Ты останешься здесь, заползёшь под сгнивший остов лодки как шелудивый пёс, забьёшься туда, где нет людей, чтобы издохнуть. СИЛА ВОЛИ: Не слушай этого нытика и займись уже чем-то полезным, не отвлекаясь на километровые пространные речи твоей слабости. Не корми её. ВОСПРИЯТИЕ (Зрение): Сморгнув остатки слёз, словно жидкие линзы, помогающие тебе сфокусироваться, ты замечаешь столбцы текста, уходящие за пределы видимости. Все твои чувства, ощущения и мысли облачены в ровные ряды машиннописного текста, весь твой хаотичный поток сознания, противоречия, шизофазия структурированы, изложены стандартным шрифтом. ГРУБАЯ СИЛА: Опять читать! А как же старый-добрый мордобой? КООРДИНАЦИЯ: И стрельба? ДРАМА: Только в виде пространных описаний, мессир. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Воспринимай это как книгу, но эта книга – о тебе. Пиши как есть, приукрашивай, скатывайся в шаблонную банальщину, смешивай свою кровь с бензином, пусть страницы горят! ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Наполни её диско! СУМРАК: Последним диско в твоей жизни. Диско Инферно, с вопящей от наслаждения удавкой на шее, высунутым языком, рухнув в мёртвую зону стробоскопов во мрак, который ты заслужил, Текила Сансет. САМООБЛАДАНИЕ: Но есть же и вещи поинтересней, например... ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Например, вдохни этих чистых дофаминчиков, о да, заряди по щеке посильней, как же хорошо! Передаю привет слизистой носа – держись, брат! САМООБЛАДАНИЕ: … например общение, расследование в конце-концов. Но какое это уже имеет значение. КИМ КИЦУРАГИ: Вы снова сорвались, детектив? ЭМПАТИЯ: Этот человек – лучшее, что было в твоей жизни. Держись его, как за последний обломок того, что ещё осталось хорошего. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Он.. ОН НЕВЕРОЯТНО ГОРЯЧ! ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТВОРИТСЯ, БРАТЦЫ! Почему он до сих пор в одежде? Почему МЫ до сих пор в одежде? ГРУБАЯ СИЛА: Мне уже не хочется врезать торчку, настолько мне противно. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Сателлит-офицер Жан Викмар сосредоточенно отстукивает отчёт на машинке. Внезапно он замирает и хмурится от небольшой боли в груди, но списывает это на побочки от антидепрессантов и продолжает работу. ЭМПАТИЯ: Он доверяет тебе и пойдёт за тобой до конца. Давай в этот раз не упустим этот шанс? СУМРАК: Он сломает тебя. Как она сломала. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Воспоминание заблокировано. СТОЙКОСТЬ: Ты крепче, чем думаешь. Ты выдержишь, мейн брудер. ГРУБАЯ СИЛА: Давай запустим этот стул в окно, мб полегчает? ЛОГИКА: А сидеть на чём будем? ЭЛЕКТРОХИМИЯ: (Мурлыкающим тоном) На спидах, брат! СИЛА ВОЛИ: Всё, хорош, поднял задницу и занялся расследованием, ты всё ещё детектив, не забыл? АВТОРИТЕТ: Дайте уже ему самому определиться. РИТОРИКА: Да, здесь совсем не о преступлениях речь. Хотите хороший детектив – купите книжку про сраного Дика Маллена. БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Принять прошлое, простить себя в настоящем, превозмогать в будущем. СТОЙКОСТЬ: Ради идеалов Ревашоля! ЭМПАТИЯ: Ради Кима. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Ради коллег, которым не наплевать на тебя, алкаш. СУМРАК: Или просто сдайся, Не-Звоните-Абигайл забил для тебя местечко в первом ряду ничтожеств одной ногой в Серости. Именно к этому ты и шёл, Текила. ТЫ: Думаю, я всё понял. ТЕХНИКА: Дверь номера открывается, выпуская тебя в новый день. ТРЕПЕТ: Старинный витраж испещрили трещины, отчего изображённое на нём лицо светоча сочувственно улыбается уголками губ дёргающимся под анодную музыку внизу. И не осталось ничего: идеалы бессмыслица для детей, прошлое – следы от автоматных очередей на стенах домов и огромное тело бункеров, простёршихся под землёй словно мёртвый великан, а будущее может и не наступить. Призрак коммунизма сплёвывает в потухший костёр чёрной слюной. Дряхлый вояка играет в петанк бросая в воронку на месте набережной буль, в кучу к таким же, выбеленным солнцем, скалящихся редкими зубами, черепам. В ветхом человейнике умирает сорокалетний старик, уронив голову на вырванный из тетрадки листок с домашней работой его сына, с которого он так и не успел втянуть последнюю дорожку. Во дворе человек в плаще наклонился к рыжеволосому шкету. Он смотрит ему прямо в глаза, понимая двенадцатилетнего наркомана как никто другой, сочувственно смотрит как дрожит от ветра и спидов его посиневшее тело под тонкой олимпийкой, бормочет, что его отец убил сам себя, но ему, ему не обязательно идти за отцом. Малец на мгновение задумывается, испуганно и болезненно морщится, пружинится как будто хочет прыгнуть к человеку в плаще, спрятаться за ним, излить душу, но вдруг привычно щурится, насмешливо зыркает и произносит-сплёвывает «Куно по*й!»